Царь любит, да псарь не любит. Сплетни. Бесплодная осень. Смерть матери. Между уретрой и звуком. И снова Пугачев.
Пушкин вышел из лицея в чине коллежского секретаря. Всю жизнь избегая службы, он так и не вырос в чинах. Не имея природного желания к ранжированию, игнорировал любые предложения о продвижении его по служебной лестнице. А таковые поступали. Бенкендорф, желая иметь Пушкина поближе к себе, предлагал ему камергера. Такой чин решил если бы не все, то большую часть денежных проблем поэта. Пушкин отказался, для него было немыслимо работать у шефа жандармов, к тому же А. С. был уверен, что сможет заработать стихотворством, своим единственным ремеслом. Гонорары его и впрямь были «золотыми».
Увы, траты растущего семейства намного превышали и гонорары, и поступления от продаж книг. Жалования в 5 тыс. рублей едва хватало на оплату квартиры и дачи. Журнал «Современник», под который были получены кредиты, оказался коммерчески невыгодным. Журналистом Пушкин был плохим. Срочная работа, требующая , совершенно не подходила А. С. Первый номер журнала разошелся на треть. Долги Пушкина, усугубляемые еще и карточными, росли.
Двору хотелось, чтобы Н. Н. танцевала в Аничковом…
Новогодним «подарком» в 1834 году стало для Пушкина нежданно свалившееся на него камер юнкерство. Для получения этого звания, нижнего в придворной иерархии, гражданского чина коллежского асессора было недостаточно, и Пушкина для начала произвели в титулярные советники и только потом в камер-юнкеры. Причина столь стремительного «повышения по службе» была одна: император желал видеть на балах в Аничковом дворце, где собирался избранный круг царя, Наталью Николаевну. Понятно, что без мужа она не могла выезжать, а гражданский чиновник VIII класса Александр Пушкин права посещать такие вечера не имел.
Когда Пушкина спрашивали, доволен ли он своим камер-юнкерством, он отшучивался: «По мне хоть в камер-пажи, только б не заставили учиться арифметике». Только друзья знали, что творилось в душе поэта. Природное место уретрального вождя - на вершине иерархии, а не на ее нижних этажах. В. А. Жуковский, боясь, что вне себя Пушкин отправится во дворец говорить грубости, обливал его холодной водой - в таком неописуемом гневе был А. С. от монаршего пожалования. Ситуация усугубилась слухами, что якобы Пушкин добивался камер-юнкерства интригами и лестью.
Светские кожные сплетники судили «через себя», чинов нужно добиваться, а для пользы-выгоды любые средства хороши. Передавались сплетни не только изустно, кое-что было и напечатано. Пушкин был взбешен, никогда он не был искателем чинов, подобные слухи воспринимались на уровне подсознательного как понижение в ранге, не совместимое с жизнью уретрального вождя. Это было только начало. Примитивная, но веками действующая придворная мясорубка вынуждала играть по кожным правилам.
Камер-юнкерского мундира Пушкин не любил, на балы являлся во фраке. Когда великий князь поздравил Пушкина с назначением, тот дерзко ответил: «Покорнейше благодарю. До сих пор все надо мною смеялись, вы первый меня поздравили». Реагировать на камер‑юнкерство полагалось нижайшим верноподданническим умилением. Пушкин мало того, что не соизволил умиляться, еще и в письме жене умудрился с иронией отозваться о событии: «Видел я трех царей. Первый велел снять с меня картуз и пожурил мою няньку, второй меня не жаловал, третий упек в камер-пажи на старости лет…» Письмо Пушкина было перехвачено и отправлено в III отделение Бенкендорфу. Отвратительное событие это вызвало приступ сильнейшего гнева поэта и надолго вытолкнуло его в звук: «пера в руки взять был не в силе».
Костюмированная камарилья изрядно действовала А. С. на нервы. То фрак не тот, то не те пуговицы на мундире, не та шляпа. Он в бешенстве покидал придворные балы, оставляя Н. Н. танцевать и веселиться, лишь бы не вникать в тонкости придворного маскарада.
А в это время на придворной сцене новое явление. Только что стараниями скороспелого своего «отца», нидерландского посланника Луи Геккерена, принят аж в кавалергардский полк, но еще сверкает на вечерах изношенными рейтузами некто Дантес, существо, по мнению Пушкина, пустейшее, одно слово «француз убогий». Впрочем, штаны скоро заменены на форменные новые, и молодец заблистал уверенней. Наталья Николаевна, «допрыгавшись» до выкидыша, на время уезжает поправляться в Калужскую деревню к сестрам, которых вскоре привезет с собой, несмотря на протесты мужа.
Новость о том, что Наталья Николаевна выкинула, тут же возбудила злые языки: «Пушкин-то жену поколачивает!» Полный бред, но кто проверял? Только близкие знали, что не у Пушкина, а у его мадонны «рука тяжеленька». Усмотрев ухаживания мужа за одной дамой, Натали в порыве негодования покинула бал. Дома Пушкин спросил, отчего она уехала. Н. Н. без лишних слов отвесила супругу пощечину. Хохотал он, как обычно, «так, что кишки были видны». Нет ничего смешнее, чем ревновать уретрального мужчину.
Я не должен был вступать в службу и, что еще хуже, опутать себя денежными обязательствами… (из письма жене)
Пушкин просит отставки. Расстроенные дела отца требуют взять имение в свои руки. Царь против. Отставка Пушкина автоматически повлечет за собой его удаление в деревню, куда поэт давно стремится, а значит, с ним уедет и красавица жена. Царь этого очень не хочет. Придворный поэт В. А. Жуковский уговаривает Пушкина остаться в Санкт-Петербурге. Начинается долгая изматывающая переписка с чиновниками об отзыве отставки. Форма писем не устраивает, слишком вольный слог. Мнение Бенкендорфа: «Лучше, чтобы он (Пушкин) был на службе, чем предоставлен сам себе». Понимай - на поводке, желательно на коротком. Пушкин отступает…
Наталья Николаевна возвращается в Петербург с сестрами Екатериной и Александрой. Теперь они будут жить в квартире Пушкиных. А. С. нехотя смиряется с этим, обстановка в имении спившейся тещи действительно не для девиц на выданье. Сестры Гончаровы начинают выезжать втроем. Иногда А. С. вынужден сопровождать их, как «паша о трех женах».
«История Пугачева», написанная Пушкиным по материалам поездки в Оренбург, итог двух лет кропотливой работы в архивах и на местах, аттестована министром народного просвещения С. С. Уваровым как «возмутительное сочинение». Напечатанная за государственный счет книга не продается. «Царь любит, да псарь не любит», - резюмирует Пушкин. Помощник Уварова - Дундуков, «дурак и бардаш», преследует поэта цензурным комитетом. Пушкин в гневе: «Для этих господ разрешения царя уже недостаточно!»
Злая эпиграмма разит наповал:
В Академии наук
Заседает князь Дундук.
Говорят, не подобает
Дундуку такая честь;
Почему ж он заседает?
Потому что <ж> есть.
Такой бесплодной осени отроду мне не выдавалось
Денежные затруднения, сплетни, неудача «Пугачева», необходимость входить в дела разоренного имения отца, карточные долги свои и брата Льва, невозможность уехать в деревню, тиски цензуры и каторга придворных увеселений - все это Пушкина изрядно угнетает. Лишь ненадолго удается ему вырваться в Михайловское, чтобы «думать, думать до того, что голова закружится». О чем же думал Пушкин? Да все о том же, о долгах и чем жить: «Ни стихов, ни прозы писать и не думаю». Оказавшись в состоянии, когда уретрального биения жизни уже не ощущается, а звуковое погружение в стихи недоступно, Пушкин проваливается в пустоту, самое тяжелое состояние в звуке.
Внезапная болезнь матери вынуждает Пушкина вернуться в Петербург. Светские сплетники тут как тут. Мать Пушкина остановилась не у сына, какой позор жене поэта! Неприязнь к Н. Н. в свете лавинно набирает обороты. Кому какое дело, что в квартире Пушкина негде повернуться от детей и родственниц, а у любимой подруги детства Надежды Осиповны желаннее и спокойнее. «У самой ложа в театре, а свекр и свекровь голодают!» - негодуют в свете. При этом у Сергея Львовича, несмотря на все его способности к мотовству, все еще 1200 душ, нельзя говорить всерьез о нищете такого человека. Но кого это интересует, когда такой жирный повод потрепать знаменитое имя.
Смерть матери Пушкин воспринял очень тяжело. Лишенный материнской любви в детстве, он с большой нежностью ухаживал за Надеждой Осиповной в последние месяцы ее жизни. Хоронить мать Пушкин поехал в Святые Горы. Там же откупил место и себе. Это было за год до его гибели. «Я посетил твою могилу, но там тесно…» - напишет он в дневнике то ли начало стихотворения, то ли обрывок мысли.
Вернувшись в Петербург, поэт принялся за дела «Современника», много писал. Закончена «Капитанская дочка». В отличие от документальной «Истории Пугачевского бунта», народный вождь здесь представлен могучей натурой, почти былинным богатырем. Это совершенно не в традиции официальной историографии, зато полностью отвечает отпечатку в коллективном психическом русского народа. Трагическая русская триада «самовластие, самозванство, бунт», к которой обратился Пушкин в «Борисе Годунове», находит в «Капитанской дочке» подробное и мощное осмысление.
Плоть от плоти народа, Пугачев показан Пушкиным с симпатией и восхищением. Милосердие природного вождя, его стремление наполнить желания ведомой им угнетенной стаи не могли не вызывать сильнейшего отклика в уретральном психическом Пушкина, оттого с такой разительной безошибочностью вылеплен образ бунтовщика. Калмыцкая сказка об орле и вороне, рассказанная Пугачевым Петру Гриневу, удивительно точно показывает суть уретрального четырехмерного жизнелюбия, когда 300 лет спрессованы в 33 года живой жизни.
«Улица моя тесна; воли мне мало. Ребята мои умничают. Они воры. Мне должно держать ухо востро; при первой неудаче они свою шею выкупят моею головою». Сколько лет должно пройти, чтобы слова эти потеряли в России актуальность, а уретральная голова получила бы шанс на годы более долгие, чем плюс-минус сорок?..
Корректор: Анна Катаргина
Статья написана по материалам тренинга «Системно-векторная психология »«NN сделан камер-юнкером»: камер-юнкеры
Название чина (затем звания) камер-юнкера было заимствовано из немецкого языка в начале XVIII в. и происходит от Kammerjunker (образовано сложением Kammer – комната и Junker – дворянин). После того как в 1809 г. чин камер-юнкера был преобразован в придворное звание, отношение к этой милости стало двойственным. Практического, житейского интереса в этом теперь не было. Звание камер-юнкера дало повод для иронии героя «Записок сумасшедшего» Н. В. Гоголя: «Что из того, что он камер-юнкер. Ведь это больше ничего, кроме достоинства: не какая-нибудь вещь видимая, которую можно было бы взять в руки. Ведь через то, что камер-юнкер, не прибавится третий глаз на лбу» . В то же время быть камер-юнкером было престижным в общественном мнении светского Петербурга. Писатель, сподвижник Н. А. Некрасова, И. И. Панаев вспоминал о своей службе с 1830 по 1844 г. (с перерывом на отдых на два года) чиновником Государственного казначейства и младшим помощником столоначальника в Министерстве народного просвещения: «Я решился вступить в штатскую службу, вопреки желаниям моих близких, которые утешались мыслию, что я буду камер-юнкером. Мне самому очень хотелось надеть золотой мундир. Я даже несколько раз видел себя во сне в этом мундире и в каких-то орденах и, просыпаясь, всякий раз был огорчен, что это только сон… Служба решительно не давалась мне, или лучше сказать, я никак не мог подчиниться ей. У меня не оказывалось ни малейшего честолюбия. Камер-юнкерство уже перестало занимать меня; но мои близкие всякий раз, когда производили в камер-юнкера сына или родственника их знакомых, с упреком говорили мне:
– NN сделан камер-юнкером. В каком восторге от этого его родители, и какой он прекрасный молодой человек, как он утешает их, как отзывается о нем начальство! Это примерный сын!
И за такими речами следовал обычно глубокий вздох» .
Среди камер-юнкеров было много служащих в центральных государственных учреждениях, особенно часто ими были дипломаты и чиновники Министерства иностранных дел. Чиновником особых поручений при Министерстве внутренних дел числился надворный советник, камер-юнкер граф Алексей Сергеевич Уваров (1828–1884), сын министра народного просвещения Сергея Семеновича Уварова, один из основателей Московского археологического общества. Одно время он служил в Министерстве иностранных дел (с 1845 г.), а после поездки на Черноморское побережье в 1848 г. стал известен своим трудом «Исследование о древностях Южной России» (опубликовано в 2 частях с атласом в 1851–1856 гг.). Перейдя в штат Кабинета камер-юнкером в 1853 г., он продолжил свои археологические исследования. По распоряжению царя им было начато изучение скифских курганов Приднепровья, проведены масштабные археологические раскопки в Екатеринославской губернии, в окрестностях древнего Танаиса, в Ольвии, близ Феодосии, в Херсонесе, Неаполе Скифском .
Причисленным к МВД значился статский советник граф Владимир Александрович Соллогуб (1813–1882), в то время уже известный писатель. После окончания Дерптского университета (1834), «протанцевав, – как он вспоминал, – зиму в Петербурге» , в январе 1835 г. поступил на службу в МВД чиновником для особых поручений. В мае 1835 г. прикомандирован в Департамент духовных дел иностранных вероисповеданий, наконец, 3 января 1836 г. – к тверскому гражданскому губернатору А. П. Толстому «для занятий по его усмотрению» . Осенью 1837 г. В. А. Соллогуб вернулся из Твери в Петербург. В звание камер-юнкера В. А. Соллогуб был назначен 27 декабря 1839 г., когда служил в Харькове .
В конце 30-х и в 40-е гг. В. А. Соллогуб выступил с произведениями в жанре светской повести («Лев», «Медведь», «Большой свет» и др.)/ в которых с легкой насмешкой изображал пустоту и нравственную испорченность великосветского общества. В повести «Тарантас», написанной в форме путевых заметок (отдельное издание с иллюстрациями художника А. Агина в 1845 г.) реалистическое изображение нравов сочеталось со славянофильскими настроениями. Повесть вызывала недовольство консервативного общества. Рассказывая об одном обеде у некоего генерала, В. А. Соллогуб в своих воспоминаниях язвительно заметил: «Итак, я присутствовал на этом обеде; хозяин, настоящий генерал, служака николаевских времен, сидел, разумеется, во главе стола на первом месте; я вовсе не потому, что имел дурную привычку пачкать бумагу, а потому, что носил камер-юнкерский мундир, сидел по правую руку хозяина; надо сказать, что в те отдаленные времена я имел честь быть не только модным писателем, но даже считался писателем вредного направления, и потому хозяин с самого начала отечески, но строго заметил мне, что "Тарантас" (Боже мой! Тогда еще говорили о "Тарантасе"), разумеется, остроумное произведение, но тем не менее в нем есть вещи очень… того… неуместные…»
Были камер-юнкеры из числа местных чиновников. Чиновником особых поручений при Санкт-Петербургском гражданском губернаторе находился коллежский советник Николай Дмитриевич Бантыш-Каменский, сын тобольского и виленского губернатора Д. Н. Бантыш-Каменского, историка и внука историка-археографа. Перечислять можно было бы долго. Но самым известным камер-юнкером был, конечно же, Александр Сергеевич Пушкин.
В конце декабря 1833 г. он был пожалован в камер-юнкеры, о чем писали через несколько дней фрейлина А. С. Шереметева и сам А. С. Пушкин. Поэт неожиданно узнал об этом на балу у графа Алексея Федоровича Орлова, будущего шефа жандармов после А. X. Бенкендорфа (с 1844 г.) и брата декабриста Михаила Орлова. В дневнике 1 января 1834 г. поэт лаконично и язвительно записал: «Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры (что довольно неприлично моим летам)… Меня спрашивали, доволен ли я моим камер-юнкерством? Доволен, потому что Государь имел намерение отличить меня, а не сделать смешным, – а по мне, хоть в камер-пажи, только б не заставляли меня учиться французским вокабулам и арифметике» .
Благодарить за пожалование Пушкин демонстративно не стал. 17 января 1834 г. Пушкин сделал в дневнике помету о встрече с царем на балу у Бобринских: «Гос. [ударь] мне о моем камер-юнкерстве не говорил, а я не благодарил его» . При дворе такое поведение сочли верхом неприличия. Придворный этикет был нарушен. 8 апреля 1834 г. А. С. Пушкин представлялся императрице Александре Федоровне. По свидетельству камер-фурьерского журнала отмечен прием в Золотой гостиной (после пожара в Малахитовом зале), где среди представлявшихся лиц через обер-камерге-ра графа Литту по случаю производства в чины, звания и другим случаям девятнадцатым чиновником по списку значится: «Камер-юнкер Пушкин благод[арит] за пож[алование] в сие звание» .
Однако на деле это представление прошло далеко не гладко. 8 апреля 1834 г. А. С. Пушкин записал в дневнике: «Представлялся. Ждали царицу часа три. Нас было человек 20. Брат Паскевича, Шереметев (В. А. Шереметев, орловский предводитель дворянства. – Л. В.), Волховский, два Корфа, Вольховский – и другие. Царица подошла ко мне, смеясь: "Нет, это беспримерно! Я себе голову ломала, думая, какой Пушкин будет мне представлен. Оказывается, что это вы… Как поживает ваша жена? Ее тетка (Е. И. Загряжская. – А. В.) в нетерпении увидеть ее в добром здравии, – дитя ее сердца, ее приемную дочь"… и перевернулась. Я ужасно люблю царицу, несмотря на то, что ей уже 35 лет и даже 36 (в подлиннике – на франц. яз. – А. В.)» . Судя по всему, императрица стремительно отошла от А. С. Пушкина, не дождавшись слов благодарности, а реплика поэта в отношении Александры Федоровны – явный эвфемизм, который можно понимать двояко, в том числе и как издевку. Впрочем, по ряду свидетельств, в том числе и П. В. Нащокина, Александра Федоровна действительно нравилась Пушкину. На поздравление великого князя Михаила по случаю пожалования в камер-юнкеры Пушкин отвечал, что «.. до сих пор все надо мною смеялись, вы первый меня поздравили». Вероятно, осведомленный о реакции Пушкина, Николай I счел нужным обратиться к княгине Вере Вяземской со словами, которые предназначались для передачи поэту: «Я надеюсь, что Пушкин принял в хорошую сторону свое назначение» .
Но, по словам Льва Сергеевича Пушкина, поэт был взбешен. Отставной штаб-ротмистр А. Н. Вульф, сосед Пушкина по Михайловскому, записал в дневнике 19 февраля 1834 г.: «.. Поэта я нашел… сильно негодующим на царя за то, что он одел его в мундир, его, написавшего теперь повествование о бунте Пугачева… Он говорит, что он возвращается к оппозиции» . Тем не менее 28 февраля Пушкин с супругой присутствовал на придворном балу в Зимнем в связи с Масленицей. 4 марта А. С. Пушкин снова возил Наталью Николаевну в Зимний.
В принципе, пожалование камер-юнкером не могло быть слишком большой неожиданностью для Пушкина. Этот вопрос давно обсуждался в кругу его близких друзей. Еще в мае 1830 г. дочь М. И. Кутузова Элиза Хитрово, пользовавшаяся влиянием при дворе, хлопотала о придворном чине для Пушкина, что обеспечило бы его более прочное положение в обществе. Тогда А. С. Пушкин вежливо поблагодарил Элизу за заботу. «С вашей стороны, – писал он Хитрово, – очень любезно, сударыня, принимать участие в моем положении по отношению к хозяину. Но какое же место, по-вашему, я могу занять при нем? Не вижу ни одного подходящего… Быть камер-юнкером мне уже не по возрасту, да и что я бы стал делать при дворе?» В марте 1834 г. Александр Сергеевич объяснил П. В. Нащокину: «…Конечно, сделав меня камер-юнкером, государь думал о моем чине, а не о моих летах – и верно не думал уж меня кольнуть» . Но дело явно было не в возрасте. Среди камер-юнкеров Николая I шестьдесят девять лиц были моложе, зато двадцать три – старше Пушкина . Вряд ли справедливо предположение, что поэт не пожелал воспользоваться покровительством А. X. Бенкендорфа, чтобы получить звание камергера, Николай I без видимых причин не пошел бы на нарушение субординации.
Но Пушкин был прав, понимая, что это пожалование вызовет насмешки в большом свете. В столице ходили слухи, что Пушкину дали звание камер-юнкера, чтобы «иметь повод приглашать ко двору его жену» . Ни для кого не было секретом, что ухаживания императора за его женой стали приобретать все более откровенный характер. Впрочем, они никогда не выходили за рамки обыкновенного в то время флирта, характерного для Николая Павловича. Кроме того, это автоматически ограждало ее от преувеличенного внимания придворных дон-жуанов. Ведь все было на виду. Сам Николай I вспоминал, что часто встречался с ней в свете и искренно ее любил «как очень добрую женщину» .
Кроме того, в тот год Пушкин намеревался уединиться в деревне, чтобы сэкономить и поправить финансовые дела семьи. Теперь это стало затруднительно, так как перед Натальей Николаевной в возрасте 22 лет открылись двери Аничкова дворца, куда приглашался только избранный круг великосветского Петербурга. Ее мать, Надежда Осиповна, сообщила приятельнице в письме от 4 января 1834 г.: «…Александр назначен камер-юнкером, Натали в восторге, потому что это дает ей доступ ко двору. Пока она всякий день где-нибудь пляшет» . Необходимо было соблюдать и правила придворного этикета. Проблема заключалась в том, что Пушкин пренебрегал не только служебными обязанностями (рассматривая их как синекуру), но и придворными обязанностями. Его раздражали придворные церемонии, в которых он должен был участвовать, и в его дневнике с этого времени чувствуется неприкрытая неприязнь ко двору.
В 1834 г. Пушкин чаще бывает на царских приемах и балах, но еще чаще манкирует их и нарушает этикет. В апреле 1834 г. он проигнорировал праздничные дни. Император поручил В. А. Жуковскому передать Пушкину свое неудовольствие по этому поводу. Одновременно обер-камергер граф Ю. П. Литта вызвал его к себе, чтобы «мыть голову». «Я догадался, – записал в дневнике А. С. Пушкин, – что дело идет о том, что я не явился в придворную церковь ни к вечерне в субботу, ни обедне в вербное воскресенье» .
В дневнике А. С. Пушкина от 16 апреля 1834 г. сохранилось свидетельство, что (по сведениям от В. А. Жуковского) Николай I был недоволен отсутствием многих камергеров и камер-юнкеров на обедне в вербное воскресенье. Граф Ю. П. Литта сокрушался тогда К. А. Нарышкину по поводу отсутствия многих камер-юнкеров, на что обратил внимание император: «Mais enfin il у a des regies fixes pour les chambellans et les gentilshommes de la chambre» («Но есть же определенные правила для камергеров и камер-юнкеров» – франц.). На это К. А. Нарышкин возразил: «Pardonnez moi, се n"est que pour les demoiselles d"honneurs» («Извините, это только для фрейлин» – франц.). (Эвфемизм на французском: «правила» и «регулы» (месячные) у фрейлин .) Об этом же А. С. Пушкин писал и жене в письме от 17 апреля 1834 г.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.- (нем., от лат. camera, и Junker дворянин). Придворное почетное звание, степенью ниже камергера. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. КАМЕР ЮНКЕР нем., от лат. camera, и Junker, дворянин. Придворное… … Словарь иностранных слов русского языка
КАМЕР ЮНКЕР, камер юнкера, муж. (нем. Kammer junker) (офиц. дорев.). Придворное почетное звание степенью ниже камергера. Пушкин был камер юнкером, а Тютчев камергером. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова
КАМЕР ЮНКЕР, а, муж. В нек рых монархических государствах: младший придворный чин, а также лицо, имеющее этот чин. | прил. камер юнкерский, ая, ое. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова
Большой Энциклопедический словарь
Сущ., кол во синонимов: 2 звание (113) чин (78) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов
КАМЕР-ЮНКЕР - (нем. Kammerjunker) младшее придворное звание в Российской империи и некоторых других монархических государствах … Юридическая энциклопедия
Камер-юнкер - придворный чин 9 го кл. по Табели о рангах 1722. К нач. 19 в. соответствовал 5 му кл. Обязанности К. Ю. сводились к присутствию при имп. Пожалования в эти чины были наиб. многочисленны. В 1809 чин К. Ю. был преобразован в почетное придворное… … Российский гуманитарный энциклопедический словарь
- {{камер {}ю{}нкер}} а; м. [нем. Kammerjunker] В России до 1917 г. и некоторых монархических странах: младшее придворное звание; лицо, носившее это звание. ◁ Камер юнкерский, ая, ое. К ое звание. К. мундир. * * * камер юнкер (нем. Kammerjunker),… … Энциклопедический словарь
камер-юнкер - а, м. Младшее придворное звание; лицо, носящее это звание. Он хорошей фамилии, служит прекрасно, умен, ну, камер юнкер... // Тургенев. Дворянское гнездо // … Словарь забытых и трудных слов из произведений русской литературы ХVIII-ХIХ веков
камер-юнкер - к амер юнкер, а … Русский орфографический словарь
Книги
- Причуды и странности знаменитых людей. Знаменитые чудаки и оригиналы , Михаил Иванович Пыляев. Все враги боялись адмирала Ушакова, а кого боялся сам Ушаков? Какое необычное оружие выбрал князь А.С.Меньшиков для дуэли с графом Клейнмихелем? Кому обещал отдать вжены свою дочь герой…
В 1711-1809 годах; с 1809 по 1917 годы - почетное звание.
Первым в Камер-юнкер 7 марта 1711 года был пожалован В. Монс, который выполнял функции былого "комнатного дворянина", впоследствии вел дела по управлению сел и деревень, состоявших за царицей Екатериной Алексеевной; управляющие и приказчики, игуменьи обители стали отправлять Камер-юнкеру отчеты по монастырям и имениям, подвластным ей. Он составлял приходо-расходную документацию. Ему поручалось принятие на службу к царице разных должностных лиц, суд и расправа над ними, разбор тяжб между монахинями и настоятельницами царицыных пустошей, назначение жалованья чиновникам; на нем лежало и устройство празднеств и гуляний царицына двора.
С 1727 году Камер-юнкер находился в непосредственном подчинении обер- . В функции Камер-юнкера входило присутствие на всех придворных церемониях, при коронациях, крещениях, похоронах, на торжественных обедах императорской семьи, как-то предписывал именной указ от 15 августа 1762 года "О придворных кавалерах".
При Петре I все придворные состояли при царице.
По "Табели о рангах" от 24 января 1722 года приравнивался к IX кл.; форма обращения "Ваше благородие".
По указу Петра I от 17 апреля 1722 года звание Камер-юнкера давалось лицам, отправлявшимся посланниками к чужеземным дворам. По придворному штату, утвержденному Петром II 14 декабря 1727 года, предусматривалось 7 Камер-юнкеров.
В 1730 году вместе со всем придворным штатом были подчинены обер- и обер-гофмаршалу. С 1742 в Камер-юнкеры жаловали именными указами, а не на основании придворных расписаний штата. По штату от 20 марта 1742 года при наследнике престола герцоге Шлезвиг-Голштинском полагалось еще 5 Камер-юнкеров (ранг Камер-юнкера при наследнике престола приравнивался к ).
Камер-юнкеры Екатерины II приравнивались к V кл. "Табели о рангах", т.е. чину . По указу 28 июня 1775 года жалованье получали 12 Камер-юнкеров. В придворном месяцеслове на 1796 год числилось 127 Камер-юнкеров. Они комплектовались в основном из военных (из 127 Камер-юнкеров 111 получали жалованье в своих полках).
По штату от 30 декабря 1796 года предусматривалось 12 Камер-юнкеров, фактически при Павле I их не было.
С конца XVIII в. относились к 3-м чинам двора.
По штату от 18 декабря 1801 года предполагалось 12 Камер-юнкеров без жалованья. С 1801 по 1809 гг. имелось в наличии 70 Камер-юнкеров.
По закону от 3 апреля 1809 года придворный чин Камер-юнкера был преобразован в придворное звание.
По указу от 23 июня 1836 года Камер-юнкерами могли стать лица не выше титулярного советника; по указу от 11 июля 1859 года - ниже действительного статского советника.
На 1912 год звание Камер-юнкеров имели 347 человек.
Это почетное звание было ликвидировано по декрету ВЦИК и СНК от 11 (24) ноября 1917 года " уничтожении сословий и гражданских чинов".
Название статьи: {title} Категория темы: Автор (ы) статьи: А.Н. Ерошкина Источник статьи: Российская государственность Дата написания статьи: {date} Статьи, использованные при написании этой статьи: ПСЗ I. Т. 6. № 3890, 3969; Т. 16. № 11611, 11645; Т. 24. № 17700; Т. 30. № 23559, 26510; ПСЗ II. Т. 1. № 9336; Т. 25. № 24325; Милорадович Т.А. Список лиц свиты их величества с царствования Павла I до 1886. Киев, 1886; Волков Н.Е. Двор рус. императоров в его прошлом и настоящем. СПб., 1900; Шепелев Л.Е. Отмененные историей: Члены, звания и титулы в Рос. империи. Л., 1977.
КАМЕР-Ю НКЕР
придворный чин 9-го кл. по "Табели о рангах" 1722. К нач. 19 в. соответствовал 5-му классу. Обязанности К.-Ю. сводились к "присутствию" при императоре. Пожалования в эти чины были наиболее многочисленны. В 1809 г. чин К.-Ю. был преобразован в почетное придворное звание: оно давалось лишь лицам, которые уже имели военный или гражданский чин. С течением времени звание К.-Ю. утрачивает свое значение.
Источник:
Гуманитарный словарь. - 2002
.
________________________________________
КАМЕР-Ю НКЕР
Лиц, носящих особые, придворные чины (или звания), в России было немного, поэтому - то и в литературе они встречаются редко. Остановимся на наиболее частых и памятных.
Звание КАМЕР - ЮНКЕРА нам известно главным образом потому, что Николай I «пожаловал» его Пушкину. Поэт был больно уязвлен этой милостью, понимая, что обязанности камер - юнкера тесно привязывают его ко двору. Кроме того, звание камер - юнкера, низшее в придворной иерархии, обычно присваивалось придворным юношам. Пушкину же было уже 34 с половиной года…
Поэту, ясно ощущавшему свое великое призвание, вообще были безразличны любые чины и звания. Однако из всего этого не следует делать вывод, что звание (до 1804 года – чин) камер - юнкера было мелким и ничтожным. Как раз наоборот.
Достаточно иметь в виду, что в табели о рангах придворное звание камер - юнкера равнялось статскому советнику, то есть чину V класса, который предшествовал генеральскому. Как правило, это звание, пожалованное императором, обеспечивало дворянину быстрое восхождение по служебной лестнице.
Заманчивое звание камер - юнкера окружающие сулят обедневшему князю Мышкину («Идиот» Достоевского) и помещику Райскому («Обрыв» Гончарова). 32 - летний преуспевающий Калломейцев («Новь» Тургенева) «служил в Москве в Министерстве двора и имел звание камер - юнкера ». Высокий начальник Поприщина в «Записках сумасшедшего» Гоголя, отец девушки, в которую влюблен герой, «хочет непременно видеть Софи или за генералом, или за камер - юнкером, или за военным полковником». Это вычитывает бедный чиновник в письме собачки, что вызывает у него возмущение: «Все, что есть лучшего на свете, все достается камер - юнкерам или генералам ». Паншину («Дворянское гнездо» Тургенева) «всего пошел 28 - й год, а он был уже камер - юнкером и чин имел весьма изрядный».
Узнав, что холостой Чацкий не камер - юнкер и не богат, мать шести незамужних дочерей княгиня Тугоуховская немедленно отказывается звать его к себе на вечер и отзывает обратно посланного к нему мужа («Князь, князь! назад! »).
В начале третьей части первого тома «Войны и мира» мы узнаем, что в 1805 году Пьер Безухов стал камер - юнкером, «что тогда равнялось чину статского советника », и его зачислили в дипломатический корпус.
К концу XIX века звание камер - юнкера все более превращалось просто в почетное звание, своего рода награду.
В «Воскресении» Толстой с безжалостной насмешкой пишет: Селенину «выхлопотали назначение камер - юнкером, и он должен был ехать в шитом мундире, в белом полотняном фартуке, в карете благодарить разных людей за то, что его произвели в должность лакея».
________________________________________